Жульем обеспечены

Госдума РФ приняла идеальный закон для мошенников всех мастей

В начале девяностых годов появился новый вид деятельности — квартирный бизнес. Не подумайте, что речь идет о покупке и продаже. Я имею в виду мошенничества и убийства из-за квартир. Поначалу это были отдельные, редкие и потому громкие преступления. Однако вскоре они заняли в статистике правоохранительных органов достойное место. Появились и новые специальности: черные риелторы, черные нотариусы, разведчики и наводчики из числа безобидных сотрудников жилищных контор и паспортных столов. Не остались в стороне и судьи с милиционерами — без них кипучая деятельность квартирных преступников была бы обречена.

Неожиданно для себя я обнаружила, что такие дела стали едва ли не главным сюжетом моих судебных очерков. Из раза в раз все повторялось: люди, которых мошенники оставили без крыши над головой, бежали в правоохранительные органы. А там даже при самых очевидных обстоятельствах говорили: это же не к нам, нет состава преступления, тут гражданско-правовые отношения — идите в суд. Как правило, суды люди проигрывали. Ведь мошенничество не грабеж: изощренный обман всегда замаскирован. С виду все чинно: человек сам подписывает документы, сам отдает деньги. Видимость законности и есть суть мошенничества. Ведь ложный белый гриб издалека не отличишь от настоящего.  

Проиграв суд, бедолага решался на последнюю крайность — обращался в газету. Бывали недели, когда я не получала никаких писем, кроме “квартирных”. После выхода судебного очерка начинались проверки изложенных в статье фактов. И тут оказывалось, что налицо все признаки мошенничества. Но расследование такого преступления — тяжелая работа, требующая высокой профессиональной квалификации. Гораздо проще раскрывать незамысловатые злодеяния: кухонные баталии, кражи, хулиганство.  

Когда тайное наконец становилось явным, уголовное дело расследовали, и преступники отправлялись на новое место жительства. И уже после этого решения гражданских судов пересматривались в связи со вновь открывшимися обстоятельствами.

* * *

И вдруг накануне Нового года страна получает подарок. С 1 января 2010 года вступил в силу Федеральный закон №383. Народ доедал салаты, прихлебывал шампанское, но праздновали все разное: кто год Белого Тигра, а кто невесть откуда свалившуюся лафу. И тем и другим было что праздновать. Особенно “другим”.  

Закон внес поправки в Налоговый, Уголовный и, что самое главное, в Уголовно-процессуальный кодексы. Скучные юридические материи… Не скажите. Скучными эти новации никак не назовешь. Такое дело стоило отметить недюжинным запасом китайской пиротехники. Если вы об этом не знали, не огорчайтесь, бегите за бенгальскими огнями хоть сейчас. Праздник только начинается.  

Дело в том, что этот закон перелицевал одно из фундаментальных понятий уголовно-процессуального права и всю систему уголовного судопроизводства. Речь идет о преюдиции.  

Слово “преюдиция” происходит от латинского praejudicio, что означает “предрешение”. В юриспруденции это значит, что в ряде случаев обстоятельства, установленные решением предыдущего суда, являются обязательными для последующего. Например, если один суд уже признал договор займа действительным, то при последующем взыскании долга по такому договору это решение — закон. Преюдиция существует и в гражданском, и уголовном судопроизводстве.  

До января 2010 года статья 90 УПК РФ “Преюдиция” гласила: обстоятельства, установленные вступившим в силу приговором, признаются без дополнительной проверки, если они не вызывают сомнений у суда.

Отныне же без дополнительной проверки признаются обстоятельства, установленные не только приговором по уголовному делу, но и любым другим судебным решением, вынесенным по гражданскому, арбитражному или административному делу. И теперь не важно, вызывают они сомнения или нет.

К примеру, умирает одинокая старушка. Жила небогато, зато оставила квартиру на Покровке. У старушки был племянник Пахом. Приезжает он из деревни Неурожайка к московскому нотариусу: давайте знакомиться, я единственный наследник. И тут выясняется, что, во-первых, не единственный, а во-вторых, не наследник. Оказывается, во время соборования глумливая бабушка отписала квартирку Рае из прачечной. Вот и завещание. Пахом летит к адвокату: мол, быть того не может. Бабушка была еще хоть куда и на прошлой неделе обещала переписать квартиру на него. И вдруг — завещание на какую-то неизвестную тетю. Какая Рая? Это подделка!  

Адвокат Пахома бежит в милицию и в суд. Милиция возбуждает уголовное дело о мошенничестве, а суд — гражданское дело о признании завещания недействительным. И пока милиция допрашивала соседей, суд через месяц дело рассмотрел. Экспертизу назначать не стали, нотариус и свидетели в суд не явились — племяннику в иске отказали.  

Тем временем доказательств милиция собрала хоть отбавляй: показания свидетелей, заключение экспертизы завещания, да и у нотариуса выяснилось, что запись об этом  завещании отсутствует. Уголовное дело по обвинению Раи в мошенничестве передают в суд.  

Опоздали. Мошенницу следует оправдать. Читай поправки к статье 90 УПК. Раз есть решение по гражданскому делу, которым подтверждена законность завещания в пользу Раи, все остальное уже не имеет значения. И привези теперь хоть эшелон доказательств Раиных шалостей — ему не проехать, рельсы закончились.  

Это и есть преюдиция образца 2010 года.

* * *

В нашей стране существует несколько видов судопроизводства: конституционное, уголовное, гражданское и административное. Каждая категория дел рассматривается по своим правилам. Порядок рассмотрения уголовных дел определен Уголовно-процессуальным кодексом (УПК), гражданских — ГПК и АПК, а административных — КоАП. Эти процедуры существенно отличаются друг от друга.  

Задача уголовного процесса — установление истинных обстоятельств (принцип объективной истины). Это значит, что в каждом деле должны быть собраны и исследованы все возможные доказательства. Нужно допросить всех свидетелей, приобщить все письменные документы и вещественные доказательства, провести необходимые экспертизы.  

Важнейшей гарантией установления истины в уголовном процессе является обязательное участие профессиональных защитников и обвинителей — адвоката и прокурора.  

А вот разрешая гражданское дело, суд руководствуется принципом формальной истины. То есть исследуются только те доказательства, которые представлены участниками процесса. Не пришел ответчик, не принес возражения — суд вынесет решение в пользу истца. Не привели свидетелей, не представили документы — не надо, решение все равно будет вынесено — по тем доказательствам, которые есть в деле. Никто ни за кем бегать не будет. Как писали римские юристы: “кто хочет осуществить свое право, должен сам заботиться об этом”.  

При рассмотрении гражданских дел стороны вольны выбирать, нужна им помощь адвоката или нет. А прокуроры в таких делах, за небольшим исключением, участия вообще не принимают. Таким образом, “формальная истина” привыкла обходиться малым.  

А ведь бывают еще и заочные решения, которые выносятся в отсутствие ответчика. Зачастую решения по гражданским делам выносятся без должного извещения сторон, без привлечения всех заинтересованных лиц. И такие решения сплошь и рядом вступают в законную силу, формально проходят все инстанции, а нередко их просто некому обжаловать.  

Об арбитражных судах, рассматривающих хозяйственные споры, и говорить нечего. Тому же рейдеру, неутомимому борцу за чужой бизнес, похитившему в Москве здание, не составит труда предъявить фиктивный иск к своему подельнику в Выдропужск. Тот поплачет, но иск признает. И Выдропужский арбитражный суд вынесет решение, в котором будут установлены “нужные” обстоятельства: новый владелец приобрел здание по закону, и “ответчик” это признал.

* * *

Получается, что согласно поправке к статье 90 УПК возможна, например, такая ситуация. В якутском населенном пункте Большое Бухалово есть мировой судья, назовем его Кашалотов. Он рассматривал иск Пузикова к Тузикову о возмещении убытков, причиненных продырявливанием чума. Судья установил, что чум продырявил не Тузиков, потому что в тот день и час он наблюдал бабочек в тундре. А в это время в Москве произошло убийство. Убийцу зафиксировали видеокамеры и описали 17 свидетелей. Впоследствии оказалось, что это был Тузиков. Дело слушалось в Московском городском суде. И тут Тузиков достает из кармана решение мирового судьи Кашалотова и говорит: или вам закон не писан? Здесь черным по белому значится, что я в это время был в тундре. У меня преюдиция. И эти ваши камеры и показания 17 свидетелей — засуньте их сами знаете куда. Прошу оправдать.  

Мог бы и не просить — отныне суд и так будет обязан это сделать.

* * *

Теперь несколько слов о том, как сформулирована эта поправка. Звучит она так: “Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором либо иным вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки. При этом такие приговор или решение не могут предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле”.  

Начнем с того, что в нашей стране нет арбитражного судопроизводства. Дело в том, что арбитраж — это одна из форм гражданского судопроизводства. Это записано в Конституции и известно каждому первокурснику юрфака.  

Во-вторых, из текста статьи буквально следует, что теперь обстоятельства, установленные решением гражданского суда, могут быть применены в любом уголовном деле. При этом не имеет значения, являлись ли потерпевшие и подсудимые участниками того гражданского спора. И если нет, выходит, что их просто-напросто лишили возможности представлять доказательства и защищаться.  


Между тем эта поправка взята из прецедентной системы права. Но у нас другая система судопроизводства. Нельзя взять деталь от “пазика” и приладить ее к “уазику”. Прецедентное право лежит в основе судопроизводства Великобритании — одного из самых совершенных в мире. Однако в Соединенном Королевстве обязательными для всех являются только решения высших судов, а не околоточных надзирателей.  

И, наконец, давайте вместе прочтем второе предложение: “…При этом такие приговор или решение не могут предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле”. На трезвую голову понять, о чем идет речь, решительно невозможно — разве что угадать, вдруг повезет. Нельзя вчера участвовать в деле, которое рассматривается сегодня. Так же, как не может быть прошлогодней весны этого года. Коряво сработано. Будут требовать переводчика. А ведь, похоже, надо было всего-навсего поставить предлог “в” на свое место: “…лиц, не участвовавших в ранее рассматриваемом уголовном деле”.

* * *

Несколько слов об истории появления этой эпохальной поправки. Законопроект под названием “О внесении изменений в часть 1 Налогового кодекса РФ и отдельные законодательные акты РФ” был внесен в Думу в июле 2009 года. Об изменении статьи 90 УПК там не было ни слова. Зато в пояснительной записке в первом же абзаце говорится о том, что целью является декриминализация налоговых преступлений и установление правовых ориентиров, а именно: перестать “кошмарить бизнес”. Слова, взятые в кавычки, — это цитата из первого абзаца пояснительной записки к законопроекту. Немного отдает холуйством, но это ничего. Установить правовые ориентиры взялись 8 депутатов, в том числе: Б.Грызлов, П.Крашенинников, Ю.Васильев и А.Макаров.  

И вдруг к третьему чтению появилось это магическое дополнение в 90-ю статью. Как вы полагаете, обсуждалось ли оно с высшими судами, органами прокуратуры и следствия, учеными?  

Не обсуждалось. Мы-то думаем, что каждый закон варится во многих водах. А на самом деле есть надежные механизмы, позволяющие вносить “поправки”, извращающие суть этого закона.  

Прозевали? Оговорились? Поверить в это невозможно. Так же, как невозможно представить, что теперь благодаря этой поправке начнут оправдывать мошенников и рейдеров, чьи гнусные преступления поражают страну, как сифилис.  

Свежий пример.

Я неоднократно писала о мошенниках из “Кредитсоюзкомбанка”, которые, пользуясь изощренной схемой, похищали квартиры у клиентов. Человек выплачивал взятый под залог своей квартиры кредит и проценты, а потом неожиданно узнавал, что его жилье ему больше не принадлежит. Квартиру аферисты переоформляли в свою собственность. При этом они использовали доверенность, обманом полученную у клиента банка при заключении договора.  

Человек бежал в суд. Все без толку. Отсудить квартиры удалось только двоим. Остальные гражданские суды проиграли.  

Никто не верил, что негодяи, похитившие десятки квартир, будут взяты под стражу. И еще меньше верилось в то, что дело дойдет до суда. Однако в октябре прошлого года в Симоновском суде наконец началось слушание уголовного дела по обвинению в мошенничестве сотрудников банка Сергея Калинина и Станислава Эйхгорна.
И вот теперь преступники размахивают решениями выигранных гражданских судов и, ссылаясь на поправки, требуют их оправдать. И плевать на то, что эти решения опровергаются 28 томами уголовного дела.

* * *

До реформы 1864 года в российских судах доказательства оценивались по заранее установленным правилам. А.Ф.Кони писал: “В оценке показаний отдавалось предпочтение знатному пред незнатным, мужчине пред женщиной, духовной особе пред светскою, и закон воспрещал доверять показаниям людей, тайно портивших межевые знаки, явных прелюбодеев и иностранцев, поведение коих неизвестно”.  

С тех пор кое-что изменилось. Краеугольным камнем современного уголовного судопроизводства, как известно, является принцип свободы оценки доказательств. Это значит, что ни одно доказательство не имеет для суда заранее установленной силы — показания министра не имеют преимуществ перед показаниями соседа, а те в свою очередь не менее значимы, чем заключение титулованного эксперта. Весы Юстиции (так римляне звали богиню правосудия) перестают колебаться только тогда, когда на их чаши ложится последний аргумент. И лишь оценив все собранные доказательства, суд способен вынести справедливый приговор.  

Преюдиция — это, собственно говоря, исключение из фундаментального принципа свободы оценки доказательств. Такое исключение возможно только в случае, когда некие обстоятельства не вызывают разумных сомнений. Например, судимость, установленная приговором другого суда. Преюдиция — всего лишь один из инструментов, помогающий осуществить правосудие.  

Но когда имеются обоснованные сомнения, у суда должно быть право заново проверить спорные факты. И если обстоятельства, установленные другим судом, опровергнуты, должна быть возможность отступить от преюдиции, при условии, что это будет аргументировано в приговоре.  

А превратив преюдицию в безусловную обязанность, депутаты связали правосудию руки. Зато развязали преступникам. Давайте называть вещи своими именами: в таком виде это коррупционная поправка. Пройдя три чтения, преюдиция из инструмента правосудия превратилась в орудие злоупотребления.

* * *

Последовательность, с которой Государственная дума помогает мошенникам, берет за душу. Все-таки верность — одна из главных добродетелей. Не сегодня-завтра депутаты примут в третьем чтении очередные поправки в УПК, и среди них стыдливо схоронились изменения в статью 108. Если они вступят в силу, с полок сметут все спиртное — за такое не грех напиться до положения риз. Ведь тогда даже пойманного с поличным мошенника нельзя будет взять под стражу до приговора. Ни дать ни взять попечители богадельни на Страстной неделе... Преступнику, обманувшему множество людей, светит 10—15 лет на казенных харчах. Зачем его травмировать? Пусть он подумает над своим поведением, купит билет на острова Зеленого Мыса и уж там раскается. У нас и так тюрьмы переполнены.  

Эти поправки касаются всех нас. Жаль, что не все об этом догадываются. Когда догадаются, останется только выйти на улицу и заорать. Оральное право — это все, что нам оставили.

Ольга Богуславская. Благодарю адвоката Алексея Демина за помощь в подготовке материала.

Обсудить на форуме...